На Зигмуде...

Под солнцем бирюзово-голубым

Планеты, именуемой Зигмуда,

Среди ветвистых морк и лирупин,

И стай поющих в терцию тибутов.

Мы попивали бы пузырчатый корпин,

И щупальцами рук переплетались.

Сверканием чешуйчатых пластин

Друг друга мы бы жадно упивались.

И ты шептал бы мне слова любви,

Лобзая хелицерами запястья,

Ведь на какой планете ни живи,

Повсюду одинаковое счастье.

Но на Земле, такой богатой аш два о,

И всеми благами людских цивилизаций,

У нас не получилось ничего.

Землянам очень нравится прощаться…

А на Зигмуде ты сказал бы: «Нет, постой…

Ты снилась мне, жующей мельдаранжи.

Когда ты рядом, небо надо мной,

Как будто ближе во сто крат, чем раньше».

А я б тебе ответила: «Стою…

Ползи ко мне скорее, я старею…

Неумолимо время, стрелки бьют

Нас как фарфор, хрусталь, стекло, но нас не склеить».

И заглянула бы тогда в глаза твои,

Во все двенадцать глаз твоих зелёных…

И мы сквозь атмосферные слои

Летели бы, как пики стрел зажжённых…

С Новым годом!!!

На улице невольно чувствуешь себя шашлыком или какой-нибудь дичью, которую жарят на вертеле. Я уже забыла что такое холодно. Но, вот, на днях зашла в гости к другу и увидела этот  комплект "борода-колпак-подтяжки" на внутренней двери шкафа, и вспомнилось... С Новым годом, с новым счастьем вас, что ли... 

Пальма

Это собака по имени Пальма... Может быть, у нее другое имя, но моя мама называет ее так. Она приходит каждый день к нам под окна и ждет, пока ее накормят. Мне нравятся ее грустные инопланетянские глаза и то, что она боится кошек...

Эпическая картина

Кто-то потерял пожарную машину. Если не обращать внимания на то, что она игрушечная, выглядит это все очень серьезно... Пожарные застряли на горной дороге, чёрт возьми... они уже никого не спасут...О_о

Поговорили...

Ты мне говоришь: «Малыш…

Зачем столько куришь, не ешь и не спишь?

Совсем обмельчала, похожа на мышь.

Как башня пизанская, еле стоишь…»

А я говорю: «Родной…

У Бога, наверное, выходной

Такой затяжной, где-то с месяц длинной.

Ты, вместо него, присмотрел бы за мной…»

На всякий случай...

Что-то жить я совсем не хочу…

И не думай, что мне надоело.

Может быть, я свожу к врачу

Своё насточертевшее тело.

Врач посмотрит поверх очков,

Скажет: «Сами во всём виноваты.

Дать вам капли из редких жучков?

Жаль, для психов они слабоваты».

Он отпустит меня одну

В этот мир беспощадно черствый,

И, чтоб я не пошла ко дну,

Мне подарит таблеток горстку:

«Пейте их по одной с утра,

Улыбаясь, на всякий случай,

И однажды придет пора,

Когда станет намного лучше».

Что-то жить я совсем не хочу…

И таблетки не помогают.

Нет ни гор тебе по плечу,

Ни богов, что с небес кивают,

Ни морей по колено вброд,

Ни дверей потайных за шкафом,

Ни дорог, чтоб идти в обход,

Ни прямой, чтоб идти без страха.

И, конечно же, жизнь  — говно,

После смерти всё будет круче,

Но я пробую всё равно

Улыбаться… на всякий случай.

Жужжетте

Ты плещешься в море на полуострове,

Похожем на старый ковбойский сапог,

Ешь местную пасту с приправами острыми,

И в сланцах твоих итальянский песок.

В прибрежном кафе босса нова играет,

Загар тонкой шалью лежит на плечах,

И Феб, как ребенок лупой выжигает

Белесые прядки в твоих волосах.

А мне без тебя в этом городе пусто,

И, переживая нашествие муз,

Я, так, как ты любишь, с надрывом и чувством

Фонарным столбам исполняю свой блюз…

(Тебе предлагают навеки остаться,

И я здесь, совсем не со зла, видит Бог,

Молюсь, чтобы радостные итальянцы,

Завяли, услышав твой матерный слог).

Противоядие

Третьи сутки вокруг телефона юлой вращаешься,

Всё роняешь из рук, словно тень по земле волочишься,

Засыпаешь под утро, в безмыслии дурью маешься,

Отбываешь свой срок в пустоте, в страшных муках корчишься.

Костью в горле слова, ни достать, ни глотнуть, ни высказать.

На верёвочке жалкой игрушкой за ним таскаешься.

Ты — пропущенный вызов, тебя так легко из архива вырезать,

Ты не снишься ему, и некстати совсем сбываешься.

Битой картой лежишь у него на столе недвижимо,

Недописанной строчкой в блокноте, забытой с осени,

Пожелтевшей травой перетоптано-смято-выжженной,

Птицей, вмятой в асфальт сотен тысяч машин колёсами.

Выедаешь себя изнутри за все эти слабости,

За звоночки, словечки, мечтания и объятия.

И тошнит от всей этой слезливо-сопливой гадости,

Словно, яду напившись, пьёшь горькое противоядие…

Ненормальная

Она заказывает ром с вишневым соком,

Салатик и фруктовую нарезку.

Она пришла напеться караоке

В зеленой блузке в стиле «занавески».

С подругой мило треплется, икает,

Коктейли натощак слегка «уносят».

И все официанты твердо знают:

Она отсюда выйдет ровно в восемь.

«Я ненавижу Ваше заведенье,

Но я здесь до утра принципиально!»,

За барной стойкой слышится шипенье

И обсужденье этой ненормальной.

Она полупоёт и полустонет,

И полублеет, все не в ноты, с придыханьем.

И зал в её страданьях молча тонет,

С каким-то милосердным пониманьем.

К шести все разошлись, и стало пусто.

Она ко мне в подсобку прибежала

Заказывать пять песен Уитни Хьюстон,

И список остальных дала немалый.

«Подпой мне, я устала в одиночку…

Когда пою, хотя бы нет икоты»,

И песни друг за другом по цепочке…

Врагу не пожелать такой работы.

К восьми мы окончательно сроднились,

Она звала меня уйти в загул запойный,

Администратор тихо материлась,

Но выглядела каменно-спокойной.

Мне, почему-то, не себя жалеть хотелось

(Свои глаза оттенка чили-перцев), 

А эту девочку,  с которой я напелась

До боли в горле и до боли в сердце…

К ***

Я тебя выпью залпом,

Высушу, выжгу, брошу.

Нежный, родной, хороший,

С неба спущу без трапа…

Стоит ли так стучаться

В дверь, за которой  пусто?

Этим бездонным чувствам

Лучше в тебе остаться.

Знаешь, мы так похожи

Этим тупым упрямством,

Давящим постоянством…

Да… я под дверью… тоже…

О "нычках"

  Мне стали часто сниться поезда... я уже буквально ночую на вокзале. Поезда, проносящиеся мимо, поезда, на которые мне удалось купить билет, вагоны, которые я пробегаю через тамбуры, потом добегаю до тупика и возвращаюсь... Надеюсь, что однажды я куда-нибудь-таки приеду. Может хоть во сне наконец-то найду свою "нычку".
  "Нычка" - это такое сакральное место, где тебя никто не найдет, даже если вздумает искать...  Это как детская халабуда, куда взрослым вход воспрещен. Она нужна для того, чтобы думать о вечном, строить планы на будущее, мечтать, избавляться от тяжелых эмоций, да и просто для того, чтобы соскучиться за людьми. Там красиво и тихо, и никого нет... А еще она всегда овеяна романтикой одиночества, и образ её греет душу, как воспоминания о первой любви или старые фотографии. Раньше были у меня такие "нычки", а теперь ни одной не осталось, и заныкаться негде... Чувствую себя, как кенгуру во Дворце культуры... неуютно как-то, нервно... В виртуальном пространстве спрятаться получается, но только отчасти, потому что выдернуть из него может любой телефонный звонок, или голоса прохожих за окном, а то и просто какой-нибудь тяжелый тупой предмет, запущенный в меня любящим братишкой.
Сижу, обдумываю план побега, выбираю место на карте...
 
  

Тяга

Меня так неистово тянет порифмовать,

Выключить свет, тихо плюхнуться на кровать,

Вывернуть память, и кожу с души сорвать,

Челкой играться, и губы все в кровь сжевать,

Слушать свой пульс, в такт ему головой кивать,

Стыки обоев под пальцами рук искать,

Каждому шороху, скрипу, как пес внимать,

Думать о смысле, угадывать, понимать,

Самые вкусные мысли растягивать, смаковать…