Основано
на реальных событиях
биографий
серийного убийцы
Генри
Говарда Холмса
и
детектива Фрэнка Гайера.
Июль в этом
году выдался по-настоящему жарким, до такой степени, что я не мог ни есть, ни
спать, поэтому в обеденный перерыв, и вечерами после работы оставался в офисе и
ломал голову над очередным делом, за которое взялся. Детективное агентство
Пинкертона сплошь состояло из трудоголиков, которые даже во время ланча могли преспокойно
обсуждать трупы, найденные на прошлой неделе.
Дверь моего кабинета была приоткрыта, но вместо
сквозняка в неё просочился мой коллега Джо:
— Фрэнк, я купил тебе билет на поезд до Торонто, как
ты и просил, собирай чемоданы, — выпалил он с порога.
— Чемоданы собраны… Подойди-ка сюда, взгляни, что
мне прислали из Филадельфии.
Письмо 15-летней
Элис Питзел к матери, которое так и не дошло до адресата, произвело на Джо
такое впечатление, что волосы на его голове начали подниматься еще до того, как
он дочитал его до конца. В письме Элис умоляла мать забрать их домой, и сказала,
что её братишка Говард пропал куда-то, а дядя Генри на все их с сестрой вопросы
о брате отвечает молчанием, или угрожает отправить их в приют.
— Дела очень плохи, Фрэнк. Похоже, этот Холмс выбил
для себя опеку над детьми Питзела не для того, чтобы избавить их мать от нужды
обеспечивать пятерых сирот. Доказательств маловато, но ведь это он убил
Бенджамина Питзела, и сфабриковал самоубийство! В крови покойного нашли
хлороформ, а после экспертизы его тело забирал Холмс. Говорят, он был спокоен,
как удав, словно он не тело друга забирает, а суповой набор из мясной лавки…
— Спасибо, дружище! Ты умеешь приободрить. Думаешь,
я не знаю, что этот Генри — мутный тип?! Он сказал Кэрри Питзел, что её дети в
Лондоне, под опекой его гражданской жены – Минни Уильямс, а когда нашлись
письма девочек, оказалось, что Генри собирается везти их в Торонто. А это
далеко не Лондон, чёрт возьми! Более того, когда я попытался отыскать эту Минни
по тому адресу, который он оставил Кэрри, не нашлось ни следов Минни, ни ее
сестры Натали, да и адрес, и название улицы в Лондоне он выдумал. И ещё, пока я
копал под Холмса, выяснилось, что в прошлом году, во время выставки, он сдавал
жилье в своём особняке туристам из Европы, а теперь их родственники в Чикаго
телеграммы посылают пачками, потому что их близкие не спешат возвращаться… Они,
верно, думают, что у нас здесь очень сладкая жизнь, поэтому уезжать никто не
захотел. Но только вот поиски ни к чему не привели, словно они сквозь землю
провалились. Ты можешь себе представить, Джо, что 50 человек могут просто взять
и провалиться сквозь землю?!
— С трудом…— почесал затылок Джо, — ладно, хватит
трепаться, твой поезд отбывает через два часа. Позвони мне из отеля, когда
приедешь.
В Торонто меня
застал ливень. Зонт не спасал, и плащ промок насквозь… Я снял одноместный номер
в придорожной гостинице, забросил чемодан под кровать и, перекусив на ходу
захваченным из дому сэндвичем, отправился искать следы Холмса. У меня не было
никакой информации о том, где именно он жил, поэтому приходилось полагаться только
на собственную интуицию и память сдающих жилье жителей города, которым я
показывал фотокарточку с изображением подозреваемого.
На третий
день мои поиски привели меня в дом миссис Браун, которая не только узнала Генри
Холмса, но и могла рассказать о нем что-нибудь полезное, если бы её не
лихорадило при одном только упоминании об этом человеке. Мне пришлось два часа
уговаривать ее показать мне дом, где жил Холмс с детьми семьи Питзелов. Но,
едва переступив порог, я понял от чего хозяйка дома была в таком ужасе, что не
осмелилась обратиться в полицию.
Дом я
осматривал в одиночку, поскольку миссис Браун наотрез отказалась заходить даже
в прихожую. Лицо её было неестественно бледным, левый глаз подергивался, и,
судя по всему, ей было тяжело даже просто стоять на месте, поэтому она присела
на скамейку, стоявшую во дворе дома, и осталась ждать меня там.
Первое, на
что я обратил внимание, когда вошел в дом, был запах. Пахло здесь так, что
захотелось сразу же пооткрывать все окна: это был спертый воздух заброшенной
скотобойни, смешанный с дымом, как после пожара, но следов пожара не было,
значит, здесь что-то жгли, или, быть может, кого-то... Меня на секунду
передернуло: я вспомнил, как однажды зашел в свой сгоревший дотла дом, как
искал жену и дочь, а потом выносил их, завернутых в соседские простыни, на
улицу… как пытался покончить с собой на следующий день. У меня потемнело в
глазах. Я оперся рукой об кухонную раковину, включил воду и минут пять смотрел,
как она стекает вниз, пока не пришел в себя.
Когда я
зашел в гостиную, я сразу понял, что покинули ее недавно, быть может, не прошло
ещё и суток, и собирались в спешке, поскольку грязные следы от ботинок на ковре
ещё не успели покрыться пылью, шторы были задернуты небрежно и не до конца,
постель не застлана, а полотенца, которые были еще влажными, и вовсе валялись
на полу. На журнальном столике стояла тарелка с наполовину ощипанной
виноградной гроздью, рядом стояла чашка с недопитым кофе, и повсюду были
крошки. Подойдя к камину, я увидел обгоревшие тряпки, — это было похоже на
фрагменты одежды: кусочки ткани, пуговицы, кружева, ленточки. Я заглянул в
камин, и похолодел от ужаса: на углях лежала маленькая детская рука, рядом с
ней — сгоревшие волосы, а у самой решетки камина лежали внутренности в запекшейся
от огня крови. Девочек — Элис и Нелли, я нашел в соседней комнате. Их брата
Говарда он, стало быть, тоже убил, но еще в Индианаполисе, по пути сюда… Теперь
у меня не было сомнений насчет причастности Холмса к смерти Бенджамина Питзела.
Оставалось только найти самого Холмса, пока он еще кого-нибудь не отправил на
тот свет, потому что это, похоже, уже вошло у него в привычку.
Я уже
собирался покинуть дом, как вдруг мне на глаза попалась скомканная бумажка,
валявшаяся возле комода у кровати. Это было последнее письмо Элис к матери, и в
нём было сказано, что следующий город, который они собираются посетить —
Бостон… Я вышел на улицу и закурил… Миссис Браун по-прежнему сидела во дворе,
уставясь взглядом в обвитый виноградом забор. Через час я был уже на вокзале, с
письмом Элис в одном кармане, и билетом на поезд — в другом. Нужно было срочно
позвонить Джо, и сказать, что мне нужна подмога, чтобы взять Холмса живым, хотя
я без зазрений совести привез бы его в Чикаго мертвым. Оббежав весь вокзал, я
наконец-то нашел телефонную будку. Девушка с уставшим голосом на другом конце
провода соединила меня с Пинкертонским агентством:
— Алло, Джо? Это Фрэнк. Я на вокзале, собираюсь
ехать в Бостон. Передай нашим, пусть найдут людей, которые помогут задержать
Холмса!
— Холмс в Бостоне?
— Да. Я был в доме, который он арендовал. Нашел
детей Кэрри Питзел мертвыми, и теперь у нас есть все доказательства, чтобы…
— Не вздумай ловить его в одиночку! — перебил меня
Джо, — Этот ублюдок перед отъездом в Техас сжег свой отель. Мы тут на днях
разгребали руины, нашли около тридцати скелетов! Он себе, оказывается, «дом
смерти» построил на ворованные деньги, и за всех, кого он здесь похоронил,
Холмс умудрился еще и деньги получить со страховых компаний, — подделывал
документы, и доказывал, что труп — это человек, который ранее застраховал свою
жизнь. А потом он еще и скелеты продавал медицинским вузам. Прелесть, правда?!
Так что, когда приедешь в Бостон, не спеши ничего предпринимать. Я сейчас
свяжусь с теми, кто тебе поможет его выследить. Возможно, они и без тебя
справятся.
— Спасибо, Джо! Мой поезд уже подошел. Увидимся…
Через
два месяца, 12-го сентября 1895-го года в Филадельфии состоялось судебное
слушание по делу об убийстве Бенджамина Питзела и троих его детей. Но суд не
спешил выносить приговор… Холмса
допрашивали еще несколько месяцев, пока он не сознался в том, что убил 27
человек в Чикаго, Индианаполисе и Торонто и совершил еще 6 попыток убийства. Герман
Маджетт (настоящее имя Холмса) сильно преуменьшал количество жертв, давал
запутанные и лживые показания, и в конце концов сказал, что им управлял Сатана
(в чем и так никто не сомневался).
Согласно
свидетельским показаниям, собранным детективным
агентством Пинкертона, и в частности Фрэнком Гайером, Маджетт, приехавший в
Чикаго из Нью-Гемпшира в 1886 году под именем Генри Говард Холмс, присвоил себе
в крупную фармацевтическую компанию, убив хозяйку фирмы и сумев убедить всех в
том, что она уехала к родственникам в Калифорнию. На деньги, вырученные от
этого бизнеса, Холмс построил себе трехэтажный особняк (который соседи
окрестили «Замком»). На первом этаже особняка была аптека и различные магазины,
на остальных этажах был его офис и лабиринт из нескольких десятков комнат без
окон, коридоры, ведущие к кирпичным стенам и лестницы в никуда. Комнаты «Замка»
были оборудованы под газовые камеры и пыточные, и соединялись с подвалом
системой желобов, по которым Холмс отправлял трупы в подвальную лабораторию для
хирургических опытов. Некоторых жертв он сжигал или помещал в яму с известью до
полного разложения. В арсенале убийцы были две гигантские печи, резервуары с
кислотой и бутылки с различными ядами. Используя свои университетские связи, Холмсу
без особого труда удавалось сбывать скелеты и органы. Его жертвами были в
основном женщины, работавшие на него, или туристы, которым он сдавал комнаты. Общее
количество жертв достигало 350-ти человек…
7-го мая
1896-го доктор Холмс был приговорён к смертной казни через повешение в тюрьме
округа Филадельфии. Перед смертью он завещал похоронить его тело в бетоне,
чтобы никто не смог его расчленить, как он это делал со своими жертвами.
Просьба была выполнена…
Для журнала "Univer"
Сайт журнала: http://univertut.com/
